Группа «Ария» в конце прошлого года выпустила новый альбом «Проклятье морей»На протяжении многих лет сохраняется добрая традиция, когда о каждом своем студийном релизе «арийцы» дают порталу KM.RU большое эксклюзивное интервью, в котором раскрывают множество секретов, связанных с записью пластинки.
- Для нового альбома характерен винтажный звук, который хорошо воспринимается на физических носителях. Это было сделано специально?
Виталий Дубинин: Да, специально. Могу сказать, что наш саудпродюсер Roy Z, когда мы ему заслали материал, он все внимательно послушал, позвонил мне и сказал он это воспринимает как традиционный хэви-метал, что слышно, на чем мы основывались и росли, поэтому он хочет заделать нам звук, не используя все эти бесконечные плагины, а собирается задействовать аналоговые приборы, гармонайзеры и т. п. Для этого, несмотря на то, что мы писали все в «цифру», звук в итоге максимально приближен к аналоговому. Человек не просто пытался воспроизвести этот «винтаж» на компьютере, но ездил в разные студии, брал там старые пульты, с их помощью все сводил. Также были разные варианты мастеринга для дисков и для винила – более мягкий. Так что не нам это удалось, а делалось звукорежиссером целенаправленно.
- Когда вы обращались к Рою, вы изначально планировали достичь такого результата или же все получилось в результате сотрудничества с ним?
Михаил Житняков: Изначально была идея обратиться к именитому человеку, который многого добился на этом поприще. В этом случае, наверное, было бы неправильным давать ему в процессе какие-то рекомендации. В первую очередь, нам хотелось получить его видение. Чего и удалось добиться: как уже сказал Виталий, после первого же телефонного разговора с Роем мы поняли, что человек уже сформировал свое мнение – то, как он это видит, озвучил его и уже после этого мы уже начали совместно двигаться в определенном направлении.
- Прекрасно, что, с одной стороны, олдскульный хэви-метал звучит на альбоме в аутентичном звуке. С другой, в таких песнях, как «Трудно быть Богом» звучат клавишные фрагменты, которые, при необходимости, могут быть переложены на оркестровую аранжировку. Это делалось намеренно?Владимир Холстинин: Да нет, не думаю. Когда я работал над аранжировкой этой песни, мне показалось, что скрипки добавят в военную тематику необычную окраску. Потому что все играют очень строго, «истерит пулемет», но драматургия же строится на контрастах. Поэтому была такая задумка. А насчет возможного дальнейшего проекта с оркестром – так далеко я не загадываю. Все получилось само собой, случайно, потому что мне показалось, что чего-то не хватает в припеве. Обычно в музыке уже все есть, и она сама изначально предполагает какие-то ходы. Если внимательно прислушаться к песне, которую ты делаешь, вдруг неожиданно появляются такие вещи, о которых ты сразу даже не задумывался, и потом думаешь, откуда что взялось?
- Примечательно также и то, что каждый из вас на клавишных сыграл в своей песне сам…
Виталий Дубинин: Это не совсем игра на клавишных. Чаще ты забиваешь свои партии в компьютер. Хотя можем и сыграть вручную. Вот Сережа, например, так делает…
Сергей Попов: Я просто не умею забивать (смеется).
Виталий Дубинин: Просто поскольку сейчас прогресс шагнул достаточно далеко вперед – даже по сравнению с недавним прошлым – то каждый в состоянии выполнить сам свой участок работы. Ты же не приносишь сразу аранжировку, где у тебя все окажется то же самое, что и на окончательном варианте записи. В основном, надо предоставить такой вариант, чтобы твои согруппники понимали, что им сыграть. Естественно, это проще делать автору музыки.
- Но ведь на концертах у вас клавишные идут в качестве плейбека – если, опять же, это не проект «Классическая Ария».Виталий Дубинин: Ну, конечно – у нас нет клавишника.
- Просто мне кажется, что на последних двух альбомах роль клавишных в «Арии» заметно повысилась.
Владимир Холстинин: Все-таки мы сейчас говорим немного и разных вещах. Клавишник – это для меня тот человек, который пришел, сел за фортепиано – и все раскрыли рты. А у нас оркестровка – то есть клавишные больше выполняют роль гармонического элемента. Как будто за нами играет оркестр, аккомпанируя «Арии». Поэтому брать на сцену человека, который будет сидеть и зажимать, скажем, ля минор весь концерт, унизительно для него и обременительно для нас. Поскольку для нас клавишные вспомогательный элемент, мы обходимся своими силами. Пишем какие-то подклады и иногда их воспроизводим на сцене. Если мы дойдем до такого уровня, что у нас появился Джон Лорд или Рик Уэйкман, тогда, конечно, мы подумаем о том, чтобы вывести его на сцену и красиво его озвучить.
Виталий Дубинин: У некоторых западных коллективов, вроде Iron Maiden или Оззи Осборна, есть клавишники, но они всегда за сценой. Даже на последнем концерт Black Sabbath тоже присутствовали клавиши, которые также располагались за кулисами. Но у нас такой возможности нет, поэтому
- Егор Летов признавался, что не прочь были бы ввести клавишника в состав «Гражданской Обороны», но так до последнего и не нашел подходящей кандидатуры. А вам не нужен постоянный клавишник? Понятно, что на раннем этапе у вас был замечательный Кирилл Покровский, но я имею в виду новое время…Виталий Дубинин: Ну, у нас был раньше клавишник, роль которого выполнял гитарный техник. В старой «Арии» у нас этим занимался Евгений Шидловский, а уже после 2002 года у нас был техник Саня «Змей» Цветков. Мы ему предложили: «Ну, ты поиграешь на клавишных?». Даже на каком-то DVD – «Живой огонь» или «Пляска ада» - видно, как он стоит сбоку и играет на клавишных.
Сергей Попов: Случайно зашел и сыграл (смеется).
Виталий Дубинин: Но поскольку сейчас у нас люди заняты другим, мы решили, что проще использовать клавишные в виде плейбеков.
- Группа «Ария» славится не только своими патриотическими песнями, но и затрагивает злободневные проблемы,которые действительно кровоточат. Например, в ряде песен альбома «Проклятие морей» говорится о серой действительности как главное примете современной России.
Виталий Дубинин: Специально мы точно ничего не придумывали, потому что «серость» присутствует у разных авторов текстов (смеется). Между собой они вряд ли договаривались. И пожеланий таких мы, конечно, не высказывали.
Михаил Житняков: Российский флаг и герб России там нигде не фигурирует. Если в песнях и есть какой-то контекст – в том числе, и социальный, то он не исчерпывается границами какого-то населенного пункта или отдельной административной единицы. Речи не идет о стране, народе или континенте.
- Я не зря завел об этом речь, потому что Маргарита Пушкина не согласна с текстами Александра Елина «Эра Люцифера» и «От заката до рассвета», который все видит в излишне мрачном свете.Сергей Попов: Как мне показалось, она не согласна больше по каким-то профессиональным критериям. Потому что социальной тематики у нее тоже хватает.
Михаил Житняков: Это нормально, потому что у каждого есть свой стиль. Вряд ли речь об идейных расхождениях.
Виталий Дубинин: Ну да, с «От заката до рассвета» она действительно не согласна. Когда автор музыки Сергей Попов получил от Елина первый набросок текста, мы сказали, что это интересно, но стоит чуть расширить границы. А Рите, видимо, хочется какой-то ортодоксальности. Ей понравился первый куплет, но она считает, что во втором все испортили. Возможно, она просто ревнует.
Сергей Попов: В общей сложности у этой песни были 2-3 варианта текстов, и мы долго искали ключевую фразу.
Виталий Дубинин: Вместо «От заката до рассвета» у нас даже было «Пас налево, пас направо» и что-то про «стенка на стенку» (смеется).
Сергей Попов: А, кстати, фразу «От заката до рассвета» в итоге предложил Миша. И тут же одно потянуло за собой другое.
Михаил Житняков: Отчасти фраза породила тему. У Сергея в начале припева была яркая англоязычная «рыба», Когда мы перебирали темы, и решили оттолкнуться от некой ключевой фразы, которая может стать либо названием песни, либо задать ей тему.
Сергей Попов: В общем, основная задача была найти тему в припеве. После того, как она нашлась, естественно, уже было делом техники сделать отсылку к фильму.
- Альбом вообще довольно кинематографичен. Скажем, «Убить дракона» отсылает к фильму с Олегом Янковским, а также пьесе Евгения Шварца.Виталий Дубинин: Совершенно верно. Здесь тоже было несколько вариантов, пока Рита не предложила обратиться к фильму «Убить дракона». Фильм мне очень нравится, а пьесу я, честно говоря, не читал.
Михаил Житняков: Ну и, конечно, сама по себе тема на все времена, к тому же актуальна для любых народов. Поэтому «Ария» очень часто обращается к подобным вещам. Мы не занимаемся конъюнкрурщиной – сегодня одно, а завтра другое…
Виталий Дубинин: Да и вспомним древнекитайскую притчу о том, что главное – убить дракона в себе. Когда человек поднимается на какие-то властные высоты, он становится драконом. Это еще древние китайцы понимали, поэтому тема вечная.
- Ну и, как сказал Сергей Попов на пресс-конференции по альбому, под драконом может подразумеваться и потребительство, и двойные стандарты. Не его песня, но расширил контекст.
Сергей Попов: А у нас все песни общие (улыбается).
- Насколько мучительным тогда был процесс подведения песен альбома под какой-то общий знаменатель?Виталий Дубинин: Да мы вообще об этом не думали. Каждый принес свои песни – вот и все.
Михаил Житняков: В каких-то песнях, как в «Проклятьи морей», тема была задана изначально. Когда Виталик принес англоязычную «рыбу» на нее, в ней уже шла речь о «Летучем голландце». Так что перед нами фактически перевод. Но некоторые песни просто не успели обрести какой-то темы и отрабатывались коллегиально уже в процессе подготовки альбома. Те же песни, где такая тема была, делались в первую очередь.
- А не было ощущения, что где-то какую-то тему не дожали?
Виталий Дубинин: Может быть, у каждого это было в подсознании, но мы не могли советовать друг другу поднять ту или иную тему. Каждый приносил свои заготовки, и с этим мы уже работали.
Михаил Житняков: Маргарита Пушкина рассказывала в своем видеообращении к фанатам о текстах своих песен. Был момент, когда те или иные темы не воплотились. Придумывались разные варианты, что-то не подходило и откладывалось в сторону. Не потому, что тема плохая, а просто, когда пытались смотреть на ее реализацию, возникали какие-то вопросы, и, чтоб долго не мучиться, откладывали и брались за другую тему. Так происходило до тех пор, пока не нащупывали ту тему, которая действительно казалась оригинальной.
Виталий Дубинин: Нечасто бывает, как произошло с песней «Проклятье морей». Я ее еще не до конца додумал с музыкальной точки зрения, как мне почему-то пришло в голову, что есть замечательная легенда о «Летучем голландце», и неплохо бы ее воплотить. Я дал сыну, который неплохо знает английский, сценарий, и он изложил это на английском, я спел демо и принес ребятам. Потом это же демо отдал Пушкиной, которая сказала: «Хорошо, прямо перевести – и получится песня!». Конечно, что-то она привнесла от себя, но по сюжету уже все было продумано.
- Виталий, а какие источники использовались при написании текста песни «Проклятье морей»? В советское же время издавалось много литературы на этот счет, где фигурировали «Огни Святого Эльма» и проч.Виталий Дубинин: Взяли за основу традиционный сюжет о том, что корабль плыл из Вест Индии, капитан бросил вызов Богу и был проклят на вечное скитание по морям. Еще хотелось туда вплести Фата Моргану, Огни Святого Эльма, и, Рите, это, кстати, понравилось. Она стала пытаться вставить это в текст, но я убрал, потому что тогда бы он был еще длиннее. Но все-таки там два прехоруса звучат практически одинаково, за исключением выражений «на белых парусах» и «на черных…» Пушкина хотела вставить во второй что-то вроде: «И вдруг по бортам зажглись Огни Святого Эльма». Но тогда бы в тексте было слишком много повествования при повторяющихся музыкальных фрагментах, поэтому от этой идеи отказались.
- Также убедительным получился посыл песни «Гонка за славой» - такое напутствие старых рокеров молодым музыкантам.
Виталий Дубинин: Могу сказать, что моей заслуги здесь нет. Здесь тот самый случай, когда Елин, схема работы которого, кстати, отличается от пушкинской, выдает текст сразу и целиком. Песня не очень длинная, и он принес сразу текст. Куплеты мы не меняли. Выражение «гонка за славой» было сразу, изменили лишь вторую строчку и бридж. Вот эта песня родилась самой первой и рождалась она безболезненно.
- В замысле песни была этакая здоровая рок-н-ролльная инъекция, которая не помешает современной унылой музыке?
Виталий Дубинин: Ты знаешь, мы просто отдали Саше рыбу с напетой темой, а то, что он там услышал – это целиком и полностью его заслуга. Я не задавал ему тему, поэтому мы имеем дело с тем нечастым случаем, когда поэт сам все угадывает. Мне тоже понравилось.
Сергей Попов: Вообще Елин, как правило, не берет во внимание пожелания, а пытается «рекламировать» что-то свое (смеется).
- Получается, в тексты Елина вы вносите меньше правок, чем в тексты Пушкиной?
Сергей Попов: Их просто нельзя сравнивать. Правильно говорит Виталий – это разные подходы и принцип работы. Рита изначально дает понемножку, и мы также понемножку начинаем править. А Саша выдает сразу все.
Виталий Дубинин: Причем, Елин может что-то написать, ему говоришь, что он не подходит, и он пишет другое.
- А как насчет песни «Все начинается там, где кончается ночь»? Это четвертая часть «Героя асфальта»?
Виталий Дубинин: Рита сначала написала песню про «Сынов анархии». С ее подачи я посмотрел еще раньше один сезон этого сериала и не могу сказать, что я ох, как проникся. К тому же в ее тексте было много имен собственных, «поледний пробег», «байки в крови». Работу над песней пришлось отложить, потом я гулял на даче с собачкой, вышел из дома пораньше, и у меня родилась эта строчка: «Все начинается там, где кончается ночь за горизонтом». Я ее себе пропел и отослал Рите. Она мне ответила: «Хорошо, но тогда рифма должно быть только «фронтом»». Я тут же выдаю: «Полыхает закат огненным фронтом!». Дальше у меня действительно возникла идея написать про постаревшего «героя асфальта», который сидит, никому не нужный.
-Виталий, почему же ты тогда не указан в качестве соавтора текста?Виталий Дубинин: Рита вообще сказала, что это мой текст, но я возразил, что мне ее хлеба не надо, и это вообще не мое. Не хочу.
- Зато Сергей Попов является полноценным соавтором песни «Живой». Я все жду, когда же он, будет писать, как в «Мастере» полноценные тексты, но этого никак не произойдет
Сергей Попов: Это было какое-то помутнение, когда четыре текста я написал дня за два (смеется).
Виталий Дубинин: Наоборот, муть осела (общий смех).
- Тем не менее, Сергей, написанная тобой в соавторстве с Маргаритой Пушкиной песня «Живой» произвела сильнейшее впечатление. Я никак не ожидал такого мощного развития темы, ведь песня начинается как романтическая баллада – и вдруг такой взрыв, экспрессия…
Сергей Попов: Просто я давно хотел столкнуть в одной песне две части – «Мир» и «Война». По поводу текста – у меня действительно была своя концепция. Повторю за Володей, что многие песни долго зреют в голове. Этой идее лет 15, наверное.
Виталий Дубинин: В прошлом году мы приехали к Сереже на дачу на день рождения, хорошо выпили, и он мне говорит: «Пойдем в машину – я тебе сейчас песню покажу. Это моя боль!». Сначала она мне показалась очень длинной, но при этом я отметил: «Сереж, это по-моему лучшее, что ты вообще в «Арию» приносил». Он: «А как же ее тогда закончить?»
Сергей Попов: А там у меня был набросок. Получилось так, что у нас на альбоме было 10 песен, и она оказалась 11-ой. Я доделал среднюю часть, и с Ритой мы ее сделали за полторы недели. Тем более, тема ей тоже оказалась близка.
- Сергей, антивоенные песни ты писал еще в том же «Мастере».
Сергей Попов: Виталик правильно сказал, это моя боль. На протяжении 10-15 лет я хотел на это обратить внимание.
- В «Живом» описана абстрактная или историческая война?Виталий Дубинин: «Жди меня – и я вернусь», Константин Симонов.
Сергей Попов: Ты знаешь, здесь две темы. Одна, действительно, «Жди меня»: человек, пока его любят, помнят и ждут, всегда будет живым, даже если он умрет. Вторая – меня всегда убивало, что одна и та же страна может одновременно находиться в состоянии мира и войны. Вроде, как, нам все хорошо: концерты, Новый год празднички. А где-то у людей война с окопами и смертями. Меня это вышибает, когда я просто начинаю об этом рассуждать.
- Интересно, что технически правила в твоем тексте «Живого» Пушкина и почему это не до конца твой текст?
Сергей Попов: Получается 50 на 50. Глупо перечислять, где моя строчка, где ее. На финальной стадии мы вообще могли вместе искать какое-то слово 2-3 дня. Также Рита могла присылать какую-то строчку, а я предлагал: «А давай вот так». Где-то, я, наоборот, отдавал предпочтение ее варианту. В общем, такой пинг-понг. В принципе, мы с ней всегда так работаем. «Город» с ней писался, кстати, также.
- Михаил, в «Проклятье морей» ты вновь, как и в прошлую пластинку «Через все времена», предложил балладу. «Пусть будет так» кажется данью 80-м…
Михаил Житняков: Родилась какая-то мелодия, которой я вновь, как было и с «Точкой невозврата», поделился в Виталием. Он сказал: «Хорошо, я подумаю, что можно сделать». Потому что я признаю это своей бедой и проблемой, с точки зрения музыкально-творческого начала, но я напрочь лишен каких-то аранжировочных решений. Поэтому что я могу привнести в «Арию» как автор? Наверное, придумать такую мелодию, которая бы для начала нравилась мне. Так что этим путем я иду уже второй раз и получается, что получается. Виталий вновь там все грамотно распределил и расставил, сделав, где нужно, акценты и отбросив, что-то лишнее, как это бывает у скульптора,
Виталий Дубинин: Да я там немного отсекал. Миша говорит правильно: изначально у него мелодия яркая. Если есть, за что зацепиться, то оно само потом как-то выруливается. Но в «Пусть будет так» я практически ничего не делал – в смысле изменения мелодии. Разве что чуть-суть укоротил в одном месте и изменил пару аккордов. Остальное было уже сделано.
Михаил Житняков: Если в музыкальном плане песня родилась достаточно быстро, то с текстом возникли проблемы. Наверное, это рекордсмен по смене тем в этом альбоме. С одной стороны, это традиционная баллада, привычный минор – дескать, несчастная любовь, и все умерли. Мы с Маргаритой Пушкиной несколько раз пытались рассказывать разные истории, но итоге остановились на этой теме, которая нам показалась не совсем тривиальной, и остались довольны результатом.
- То есть ты больше тяготеешь к написанию именно баллад?
Михаил Житняков: В балладе проще реализовать мелодизм, нежели в боевичке, который может основываться на риффе. Во всяком случае, баллады, на которых рос я, всегда отличались красивой мелодикой. Мне хотелось бы, чтобы в современных балладах это начало продолжало жить.
- Ну а в группе у вас есть серьезные политические разногласия? Вы спорите на эти темы – в частности, о ситуации на Украине?
Михаил Житняков: Я бы даже не стал называть это разногласиями.
Сергей Попов: Это стена непонимания (общий смех). Миша – тактичный человек, а разногласия все же бывают.
Михаил Житняков: Разногласия есть, но тем и хорошо, что мы – группа и базируемся, прежде всего, на каком-то интересе, но при этом можем быть абсолютно несогласными друг с другом по каким-то другим вопросам, не связанным с музыкой. И здесь у нас даже могут возникать жаркие споры.
Сергей Попов: Особенно забавно было, когда спрашивают на пресс-конференции, как вы относитесь к тому-то или тому-то. А мы сидим впятером, и у нас у каждого свое мнение. Мы же не партия какая-нибудь!
- А не бывает такого, чтобы вы подводили какие-то песни под общий знаменатель?Михаил Житняков: Все-таки мы все стараемся быть аполитичными – в том числе, и в песнях.
Сергей Попов: Выше говорилось о том, что в текстах последнего альбома присутствует серость. А серость – она в жизни присутствует. Это не политика, а констатация, описание момента.
- Михаил, ты исполняешь песни на музыку четырех авторов, у каждого из которых были свои представления о том, какими должны быть тексты их песен. Бывало ли такое, что определенные строки нового в новом альбоме тебе было некомфортно исполнять в мировоззренческом плане, хотелось бы что-то поменять?
Михаил Житняков: Если говорить о политической подоплеке, то однозначно нет. Здесь нет никакого криминала, я допускаю, что у каждого из нас действительно свое видение, раз все мы ставим свои фамилии напротив той или иной песни. Я считаю, что если мы будем писать песни, в которых все, вплоть до запятой, будет подведено под единый знаменатель, то мы будем работать над каждым диском по 20 лет. Наверное, это невозможно, поэтому здесь, безусловно, есть место компромиссу. Вновь подчеркну, что абсолютно все песни альбома аполитичны, несмотря на то, что многие усматривают в них политический подтекст.
Сергей Попов: Любое произведение искусства должно быть объемным. Каждый в нем должен находить свое.
- Тем не менее, Михаил, ты не о какие обороты не спотыкался? Скажем, когда ты поешь в «От заката до рассвета» про виски и блэкджек, мне кажется, что это немножко не твое.
Сергей Попов: Там изначально была строчка про шлюх, и Миша сказал: «Это не мое» (смеется).
Михаил Житняков: Было такое, но я не ханжа, и прекрасно понимаю, если мы говорим о той или иной песне с определенным смыслом, то если взять «От заката до рассвета», она немножко развязная и хулиганская. Поэтому какие-то грубоватые обороты все-таки там допустимы. Вообще, я, конечно, сторонник немножко другой лирики, но, тем не менее, как я уже говорил о том самом компромиссе, все встает на свои места спустя какое-то время. По прошествии времени, когда я слушаю эту песню, у меня уже не возникает диссонансов. Но Сергей совершенно прав: в самом начале были сомнения, не слишком ли смело звучат те или иные строчки. У меня даже был не столько диссонанс на тему, насколько я могу это через себя пропустить и спеть от первого лица. У меня были больше сомнения, насколько это про «Арию».
Сергей Попов: Ну, это и у нас были подобные сомнения, когда мы эту тему стали рассматривать.
Михаил Житняков: Поверь, что это еще компромиссный вариант, потому что там было еще хлеще.
- Михаил, ты называешь Виталия Дубинина со своим вокальным продюсером. Как шло с ним взаимодействие при работе над альбомом в этом плане?Виталий Дубинин: Я не был его вокальным продюсером на всем альбоме. Я всего лишь что-то корректировал на своих песнях и Сергея.
Михаил Житняков: На самом деле, чего греха таить, Виталий не только для меня, но и для остальных участников группы является человеком авторитетным в вопросах вокала, советами которого приобретать, как минимум, неразумно. Абсолютно не принижая роли Виталия, который действительно принимал активное участие в процессе, здесь каждый из авторов музыки активно мне помогал доводить до нужной кондиции свои песни, чтобы не только текстом, но и интонациями выразить определенное настроение и характер. Опять же, работа коллективная.
- Михаил, не сложнее ли тебе было, что приходилось учитывать мнение каждого?
Михаил Житняков: Сложность была даже не в этом, а в том, что когда пишешь альбом через четыре года после предыдущего, у меня уже появилась такая тенденция: первые песни идут достаточно тяжело. Потом, когда уже входишь в этот студийный тонус, песни записываются уже проще, и быстрее находишь общий язык с тем человеком, который по ту сторону стекла что-то пытается до тебя донести.
- Владимир, как рождалась песня «Трудно быть Богом» и какое отношение она имеет к фильмам, которых было два?
Владимир Холстинин: Один из них я видел, но до конца досмотреть не смог. Это фильм Алексея Германа с Леонидом Ярмольником в главной роли. А песню ы написали с Игорем Лобановым. Меня все время спрашивают, почему она не имеет отношения к Стругацким, но ведь она по ним и есть! Ведь одна из мыслей в книге заключалась в том, что может ли человек брать на себя божественную функцию. Особенно если у него есть возможность взять в руки автомат или использовать какие-то технологии. Может ли он решать судьбы людей и совершать необратимые поступки. Именно это мне запало в душу, когда я проче6л роман «Трудно быть Богом» еще в 10 классе школы. Я долго думал, а правильно ли он поступил, имел ли на это право. Но те, кто его послали на эту планету, наверное, предполагали, что там будет, а чего – нет. То же самое происходит и в песне. У меня много друзей-военных, которые служат, воюют и все время делают то, о чем говорил выше Сергей: пока мы здесь сейчас играем, они, может быть, в этот момент на передовой. Все современные войны, которые ведутся на территории нашего государства, направлены против собственного народа. И вот тут очень сложно. Раньше было хорошо: у тебя красные погоны, а у него – синие, ты смотришь ему в лицо и можешь стрелять. А сейчас человек бросил автомат – и он уже житель своей страны. И как, вот, разобраться. Не звонить же генералу: «Товарищ генерал, тут приказали всех убить, а они вроде гражданские». Никто же потом не хочет повторить судьбу Буданова… Да и даже не в связи с этим, но просо каждую секунду ты должен решать, враг перед тобой или нет. Ошибка может стоить жизни. Что испытывают люди, которые вынуждены брать на себя божественную функцию в каждом бою, я пытался понять и отразить в песне.
- Строчка «Небо вовсе никого не ждет» - сознательная отсылка к «Небо тебя найдет»?
Владимир Холстинин: Да-да, возникла такая мысль. Смысл в том, что Небу наплевать сейчас, в данный момент, какое ты примешь решение. Оно тебе не поможет.
- Некоторые критики скептически отнеслись к заявлению Михаила о том, что альбом «Проклятье морей» отчасти получился экспериментальным, но я это заметил. В частности, «Дым без огня» вообще имеет в начале нововолновую аранжировку. Правда, потом возникают металлический и акустический фрагменты.
Владимир Холстинин: Метал как раз возникает в тот момент, когда надо показать эмоциональное состояние истерики человека, который на пределе. Нью вейв здесь особо не при чем. Сначала мы ее начинали писать с Игорем Лобановым, потом началась работа над его собственным альбомом, Игорю было некогда, и тогда возник четвертый поэт в нашем коллективе – Владислав Тарасов. Он попробовал сделать наброски, и мне они понравились, в итоге песню закончили вместе. «Дым без огня» - песня о каком-то тяжелом психологическом и эмоциональном состоянии, из которого нет выхода. Возвращаясь к тем же Стругацким, есть два выхода: один плохой, другой – очень плохой. И вот я все время думал, что же такое можно придумать, когда ситуация безвыходная. Есть песни, которые развиваются так, что к ним можно сочинить какой-то сюжет, прийти к определенному выводу. А тут не получается. И эта многоуровневая вещь возникла из нескольких источников. Одно из них – психическое состояние. Мне с детства снился один и тот же страшный сон про ядерную войну. Когда мне было 8 лет, я посмотрел спектакль на эту тему, который мне запал в душу. Поэтому каждое утро, когда я просыпался, я думал, все, началась война. А небо синее, облака плывут – все нормально, значит – приснилось. Однажды я увидел желтое небо и подумал, что все – ядерная зима. Но выглянул на улицу и понял, что это всего лишь октябрь на дворе. Позже я долго общался с людьми, которых преследуют панические атаки. На пустом месте на человека наваливается ужас, тревога, и он не может выбраться из этого состояния никак, будучи не в состоянии оценить перемену декораций. Я это сопоставил со своими снами и получилась первая часть песни. А чтобы понять вторую, надо обратиться к философии постмодернизма, к теории симулякров. Героя песни боится не проснуться или проснуться – и вновь оказаться в своем сне. Он просыпается – и дальше видит вокруг эти симулякры – объекты, которых никогда не существовало.
- Владимир, а почему все твои три текста альбома написаны не с Маргаритой Пушкиной?
Владимир Холстинин: Так получилось. Мы с ней задумали обязательно написать вместе следующую песню на мою музыку. Но дело в том, что ей, конечно, нелегко, потому что песен становится все больше. Раньше, например, было 7 треков на альбоме, а сейчас уже 11. Просто не хватило времени и возможности. Я думаю, что все еще впереди.
- У тебя и Виталия вышли ваши персональные трибьюты к юбилеям.Виталий Дубинин: Я заранее про это ничего не знал вообще – до того момента, пока не увидел в день рождения диск, который мне показала наш директор Юлия Беликова. Как я могу к этому относиться? Как к хорошему подарку. Очень благодарен тем людям, которые это сделали.
Владимир Холстинин: А я, конечно, знал, что Кирилл Немоляев хочет сделать кавера на мои песни. Но это и всё, что я знал. Я не участвовал в записи и не видел раньше появления релиза никаких песен. Кирилл не показывал ничего и даже мне не называл имена. Говорил, что это подарок, сюрприз, и все это я тоже уже увидел на дне рождения. Мне очень понравилось. Больше всего, конечно, потрясло, что столько людей участвовало в этом проекте совершенно бесплатно. Я представил, что, наверное, я раньше недооценивал свою роль в судьбах этих людей. Мне даже стало неловко и немножко стыдно.
- Какие песни альбома мы услышим на московском концерте в поддержку «Проклятья морей» 23 марта?
Владимир Холстинин: Мы уже готовим программу. Конечно, там будут не все песни. Но думаю через какое-то время мы заменим часть на другие. Постараемся охватить большую часть альбома.
Виталий Дубинин: Еще нет 100% утверждения программы да и должна быть какая-то интрига. Для затравки могу сказать, что московская презентация будет грандиозной. Мы вернулись к сотрудничеству с Юрием Соколовым, с которым делали «Пляску ада» и «Живой огонь». Так что это будет нечто – некое сквозное действие.
Сергей Попов: Дело будет даже не в песнях, а в общем действе, что характерно для Юрия Соколова: масштабность, зрелищность, креатив. Там что ни играй, все будет впечатлять.
Фото: Евгений Стукалин, Юлия Суслова