АРИЯ довольно скромно отмечает 25-летие: ни большого тура, ни юбилейного сборника, ни переизданий старых альбомов. Почему всё ограничилось только тремя фестивалями?
Владимир Холстинин: С переизданием альбомов всё очевидно: кризис носителей. Мы раньше думали, что к юбилею надо переиздать все пластинки. Но как их переиздать, если они не продаются, и ни одна компания не хочет их выпускать?! А вот с концертами проще. Мы ограничились тремя городами. Хотели ещё и в Киев приехать, но не смогли найти организатора, который бы за это взялся. Это же не концерт, а фестиваль - помимо нас ещё четыре коллектива. И такую толпу возить по стране очень тяжело и накладно. По идее, можно было сделать ещё несколько городов, но организаторы боятся. Хотя билеты хорошо продаются.
Будет ли по результатам 25-летия выпущен DVD?
Владимир Холстинин: Нет. Питерский "5 канал" выступил с предложением снять весь концерт, показать его по телевизору, и отдать нам исходники для выпуска на DVD. Мы, естественно, с радостью согласились, но буквально за неделю до концерта "5 канал" объявил, что у них сменилось руководство, и АРИЯ им больше не интересна. Заказывать съёмку в другом месте мы уже не успевали. В итоге, было решено махнуть на съёмки рукой и потратить деньги на запись нового альбома. Снять и смонтировать четырёхчасовой концерт на 15 камер будет стоить больше миллиона. И сколько мы продадим дисков? В конце концов, что лучше – хорошо записать новый альбом, или выпустить DVD, который во многом будет повторять то, что уже было? К тому же, вполне может быть, что АРИЯ за прошедшее десятилетие несколько перекормила публику видео-релизами. Поэтому мы и подумали, что не обязательно с каждого концерта выпускать DVD.
Но ведь и съёмка с двадцатилетия до сих пор не выпущена.
Владимир Холстинин: У нас нет прав на выпуск этого материала. Они принадлежат компании, осуществлявшей съёмку. Пока они монтировали материал и готовили его к выпуску, случился кризис носителей. Сначала ребята хотели заработать, потом – хотя бы вернуть свои деньги. Они потратили много сил и средств, чтобы закончить эту работу, и просто так отдавать этот материал они не хотят, а заставить их мы не можем.
К юбилею АРИЯ сделала своеобразный ремикс "Замкнутого круга", добавив туда голос Артура Беркута. Почему было не переписать песню целиком?Владимир Холстинин: Мы не собирались делать ремикс. Нам хотелось подготовить "Замкнутый круг" для концерта. Песня довольно автобиографичная, но ни разу не игравшаяся на концертах. Мы хотели исполнить её в качестве сюрприза "на бис". Концерт заканчивается - все знают, что сейчас "Улица роз", "Герой асфальта", и по домам. И вдруг эта песня. Сначала мы думали написать совсем новую песню в честь праздника и всем вместе её спеть. Но некоторым участникам этого концерта такая идея пришлась не по душе. Не буду называть фамилии. Тогда мы вспомнили про "Замкнутый круг". Но организаторы сказали, что надо рекламировать концерт на радио, а для этого надо отнести туда песню. И хоть это раскрывало карты до поры до времени, нас всё-таки уговорили это сделать. В итоге, мы переписали те места, где появился голос Артура. Переписывать её целиком не было времени – мы были на гастролях. Да нам и в голову это не приходило.
Чем группа займётся после юбилея?
Владимир Холстинин: После юбилейных фестивалей у нас долго не будет концертов, поскольку мы записываем альбом. Декабрь, январь и февраль у нас полностью уйдут на работу в студии. Весной надеемся закончить.
У нового альбома есть рабочее название?
Владимир Холстинин: Есть. Оно очень простое: "Скачан и обосран" (всеобщий смех) Мне кажется, это теперь такой способ самоутверждения. Если человек купил диск за свои деньги, то обливать его дерьмом – это как на свою голову лить. Получается, что ты сам дурак, раз купил. Поэтому покупающие осторожны в своих высказываниях. А скачивающие… Смотришь на всевозможных форумах – 70% негативных отзывов на прошлый альбом. Но он продаётся и обсуждается. Проходит время, и появляются отзывы: "Я вот послушал несколько раз, и мне понравилось". Так если ты знаешь, что не способен сразу въезжать, может, стоит подождать с оценкой? Подождать, пока разберёшься? Но в интернете обсирается всё: любой фильм, любой альбом.
Если CD перестаёт быть основным носителем, в чём смысл для группы в записи альбома?
Владимир Холстинин: Альбом может существовать и виртуально в интернете. Может быть, мы его выложим вместе с обложкой. Кто хочет, скачает в МР3-плейер, а кто-нибудь распечатает обложку и положит диск в коробочку. Это же давнишняя мечта людей, чтобы можно было получать музыку, не выходя из дома (смеётся) . Хотя я не могу скачивать диски. До сих пор не слышал последний IRON MAIDEN, не слышал последнего Хэлфорда. Хочу купить, но магазинов становится всё меньше и меньше. Тратить целый день на поиски мне жалко, а скачивать я не могу – мне хочется иметь кусок пластмассы, хочется, чтобы диск стоял на полочке. Хорошо ещё, когда группы популярные. А что делать с прогрессивом второго эшелона? Раньше, допустим, такую музыку выпускал CD-Maximum, и я у них скупал треть тиража. А где теперь это взять? Везде лежат только общеизвестные команды.
Как движется процесс записи нового альбома?
Владимир Холстинин: Мы записали уже примерно половину материала. Вторая половина репетируется. То есть музыка есть вся, и готовы уже два-три текста. Пока будем записывать, надеюсь, тексты будут закончены.
В 2001 году Вы говорили, что не будете больше сотрудничать с Маргаритой Пушкиной...
Владимир Холстинин: Меня тогда, наверное, не правильно поняли. АРИЯ с ней сотрудничает и будет сотрудничать. С тех пор мы с Маргаритой записали два альбома. Не полностью с ней, но она сделала большую часть. И для нового альбома Ритой уже написаны два текста. Фрагмент одного из них – "Бои без правил" – мы даже выкладывали. Просто у Пушкиной сейчас намного больше работы, чем было десять или двадцать лет назад, да и собственный проект у неё появился. Она не так располагает свободным временем, как раньше. Я считаю, что нам без неё будет трудно, почти невозможно, выпустить альбом. Как это ни печально, но мы не можем найти авторов.
А как же Елин и Лобанов?
Владимир Холстинин: Лобанов написал со мною две песни на "Армагеддон". Но за это время группа СЛОТ сделала необыкновенный скачок вперёд. Они всё время в работе, и у Игоря нет на нас времени. Сейчас мы с ним задумали одну песню. Не знаю, что получится, но он взялся. Надеюсь, что всё произойдёт. А Елина на прошлом альбоме уже не было. Сашка – человек настроения. В самом начале он работал с нами, записал два альбома. Потом исчез, занявшись другими делами. Затем опять появился, написал несколько песен, в том числе "Колизей", и вновь исчез. Непостоянный он, хоть и наш друг.
Отличается ли работа над текстами с Пушкиной от работы с Елиным или Лобановым?Владимир Холстинин: Отличается, ведь Маргарита – женщина. К ней нужен особый подход. С мужиками проще.
Почему АРИЯ никогда не пыталась самостоятельно писать тексты?
Владимир Холстинин: Когда мы были совсем молодыми неопытными музыкантами и композиторами, и начали писать свои первые песни, пару текстов мы написали сами. Они были очень слабыми. Тогда друзья познакомили нас с Маргаритой Пушкиной. И это было для нас с одной стороны продвижением вперёд. Мы обрадовались, что Рита возьмёт на себя тексты, и у нас будут хорошие профессиональные стихи, которые мы сами написать не можем. Рита всегда понимала нас, и в результате всех споров мы всегда находили общий язык и делали неплохие песни. В результате мы расслабились. Музыку писать мы научились, а тексты нет. И теперь АРИЯ оказалась заложницей этой ситуации. Может, из нас и не получились бы выдающиеся поэты, но надо было пробовать. А так мы можем придумать только одну-две строчки.
Начиная с "Химеры" на альбомах АРИИ стали появляться более злые и воинственные тексты.
Владимир Холстинин: Тексты стали, может быть не злыми, а эмоциональными, поскольку у нас поменялась тематика. Если раньше мы писали альбомы, как правило, на философско-исторические сюжеты, то есть о том, что было давно, то теперь песни создаются по горячим следам. "Патриот", например, был написан сразу после "Норд-Оста". Многие, в том числе и в нашей группе, не поняли этого текста и сказали, что песню пока нельзя выпускать, поскольку это вызовет разжигание национальной розни. Я пытался объяснить, что пожар национальной розни полыхает так, что его не видит только слепой, но взаимопонимания не нашёл. "Ладно, отложим на сольный альбом – решил тогда я. Прошло полгода, и народ согласился делать эту песню. Может быть, она получилась такой злой и агрессивной, поскольку касалась каждого из нас. Поэтому "Патриот" не такой, как чисто умозрительная "Кровь за кровь".
А почему поменялась тематика текстов?
Владимир Холстинин: Это происходит естественно. Время идет, меняется мир вокруг нас, меняемся мы сами. Поэтому меняются темы, которые нас волнуют.
Раньше Вы руководили всем процессом работы в группе, были ее, так сказать, «диспетчером», а сейчас каждый работает над текстом и над музыкой самостоятельно, каждый выбирает свой круг затрагиваемых тем… Не получается ли, что альбомы АРИИ в таком случае – не альбомы собственно группы, а сборники песен участников группы?
Владимир Холстинин: Мне трудно сказать, как воспринимается наша музыка со стороны: как цельная работа или как сборник песен. Думаю, что каждый слушатель может сам решить, сравнив наши прошлые альбомы с новыми. А насчет моего руководства всем процессом – это преувеличение. Может быть, раньше ко мне чаще обращались за советом или помощью, чем теперь, но все важные вопросы в Арии решались всё-таки сообща.
Тогда же, в 2001 году у группы появился символ – Жорик.Владимир Холстинин: Это получилось случайно. Мы познакомились с Лео Хао, и он нарисовал нам обложку к "Химере". Изображённый там Жорик настолько всех покорил, что мы решили его оставить. Так он и прижился. А Жорик он назван потому, что всех жрёт. Кстати, у нас в студии висит фанатская картинка его подруги Жорихи.
Но на последнем сингле Жорика нет...
Владимир Холстинин: Сингл – не альбом. Можно было посадить его на лошадь, но это всё было бы притянуто за уши.
Между "Химерой" и "Крещением огнём" прошёл относительно небольшой для современной АРИИ промежуток времени. Как Вам кажется, есть ли с точки зрения сегодняшнего дня там какие-то существенные недостатки?
Владимир Холстинин: У альбома нет недостатков, которые можно было бы исправить временем. Мы же не по четыре года пишем пластинку. Просто мы ленивые, как студенты, которых надо предупреждать за три дня до сессии. Год мы ничего не делаем, потом год пишем песни и репетируем. Потом выясняется, что текстов-то нет! Ещё год мы ждём, когда будут написаны тексты. И только потом идёт запись. Мои песни, вошедшие на "Крещение огнём" – "Колизей", "Палач" – они были написаны ещё при Кипелове в 2001 году. И "Колизей" я показывал остальным музыкантам, когда ещё готовился материал для "Химеры". Просто тогда песня была совсем сырая. Так что альбом писался не на скорую руку.
Чья была идея текста о гладиаторах?
Владимир Холстинин: Моя. Я посмотрел фильм "Гладиатор" с Расселом Кроу, и он меня потряс. Я имею в виду не фильм, а актёра. А песня к тому времени уже была написана, и мы с Сашкой Елиным пробовали разные варианты текста, пытаясь поместить туда самурая и ряд одиозных личностей. Но ничего не получалось, не было достойной идеи для песни. Но как только попытались написать про гладиатора, всё сразу встало на свои места. Музыка полностью совпала с настроением.
"Колизей" – едва ли не лучший елинский текст. Но почему "от беды хранил тебя Господь"? Какой Господь мог быть в древнем Риме?
Владимир Холстинин: Песня написана в наше время современным языком, современными понятиями.
После записи "Крещения огнём" опять остались незаписанные песни?
Владимир Холстинин: Мы не успели закончить "Чужого" и "Мессию". Но в тот момент для альбома уже было достаточно песен, и те, что были без текстов, мы отложили. Как правило, всё, что у нас пишется, рано или поздно выходит. Бывает, что какая-то песня не входит в тот альбом, на который планировалась, потому, что текста нет или аранжировка не нравится. Но, у нас ничего не пропадает. Мысли и идеи рано или поздно находят воплощение.
У "Армагеддона" было заявлено диджибучное издание. Почему мы его так и не дождались?Владимир Холстинин: К моменту выхода альбома не был готов клип для диджибука. А потом лэйбл решил, что не сумеет продать тираж, так как все, кто хотел, успели купить обычное издание. Хотя, с моей точки зрения, уж тысячу-то дисков можно было продать в подарочном издании. Есть же люди, такие как мы, которые хотят иметь качественный продукт. Если я люблю какую-то группу, то не буду же я её слушать через ушные тампоны! У меня есть дорогая стерео-система, я любовно выбирал колонки и усилитель с большой ручкой громкости. Мне нужно ритуальное прослушивание – я с детства привык поставить диск и наслаждаться! Это уже потом можно слушать группу в машине. А первое впечатление: раскрываешь диск, ставишь, садишься… Это как свидание или встреча со старым другом. К сожалению, эта культура уходит. Музыка перестаёт играть ту роль, какая у неё была во времена моей молодости. Тогда было мало разнообразных форм искусства: была фотография, была музыка, было кино. А сейчас существует столько смежных областей, внедряющихся друг в друга, что музыка в чистом виде мало кого интересует. Я думал, что музыка будет развиваться в направлении качества, и люди будут вкладывать деньги в стерео-системы, добиваясь хайэндовского звучания. А оказалось, что всех устраивает МР3-формат, но при этом должна быть видео-картинка. Нет уже того отношения к музыке, того обожествления, что было раньше.
Откуда взялось такое банальное название для альбома – "Армагеддон»?
Владимир Холстинин: Мы, обычно, называем альбом по песне. Была мысль назвать "Последний закат", но сразу же начались бы сравнения, что это последний закат АРИИ, последний альбом, и так далее. Уныло, в общем, и пессимистично. Как и в случае с "Генератором зла", ни одно название песни на альбом не тянет – ни "Кровь королей", ни "Мессия". Появилось предложение назвать альбом "Армагеддон". Оно, конечно, простое и избитое, но ничего лучше мы не нашли. Нарисовали картинку, где Жорик едет между прошлым и будущим. Нам казалось, что это будет символично. Сзади его настигает пламя, а впереди лежит обычный мир, где закатывается солнце. То есть одно солнце заходит, а другое встаёт. Это как продолжение пинкфлойдовской идеи о двух солнцах. И Жорик находится на границе между прошлым и будущим, в том самом настоящем, где мы с вами и находимся. Мы никогда не сможем вернуть прошлое, и нас неизбежно настигнет последний закат. Мне кажется, так и будет, когда начнёт полыхать.
Владимир, а Вы не слишком пессимистично смотрите в будущее?
Владимир Холстинин: Человечество не привыкло верить в катастрофы. Люди говорят себе: "Да всё образуется!". Но когда люди, остро чувствующие опасность, начинают предупреждать остальных, те не верят. Всё ведь было хорошо! Но каждый раз, когда приходит очередная катастрофа, человечество наступает на одни и те же грабли. Две цивилизации не смогут сосуществовать на одной территории. Всегда находятся люди, которые говорят: "Надо терпимее относиться друг к другу". Но как могут сосуществовать две религии, если за одно и то же в одной отрубают руки, а в другой ничего не делают. Как мы сможем вместе жить – я не понимаю. Понятно, что одни съедят других. Менее терпимые более терпимых. Здоровая доля национального самосознания могла бы исправить положение. Но за это могут посадить по 282 статье.
А на "Армагеддоне" тексты стали более спокойными, если не считать "Мессию"...
Владимир Холстинин: Текст "Мессии" был написан за год за два до альбома. Песня старая, ещё времён "Химеры". Но пока не было текста, она лежала "на полке". Лобанов потом принёс мне первую строчку припева - "Придёт мессия, всех поставит на колени" (смеётся) Я говорил: "Игорь, мы уже писали подобную песню на "Крещении огнём". "Ну и что?" – сказал он – "Это будет продолжением". И эти ироничные строчки меня покорили. Игорь, вообще, очень эмоционально относится к подобным темам. Никто ведь не знает, каким путём пошла бы Русь, не будь Крещения. Принято говорить, что это было во благо, это было прогрессивно, это нас продвинуло. Куда продвинуло? Можно долго спорить, но я не историк, и судить не берусь. Мы – дети христианского государства, нравится нам это или нет. И мы говорим с ними на одном языке. И даже антихрист из песни, он взят из той же самой книжки. Кстати, сама церковь к нам никогда претензий не предъявляла, и я несколько раз слышал, как люди, обличённые саном, говорили, что не слышат в наших песнях антихристианских призывов, а, наоборот, видят богоискательство. Мне кажется, это хорошая для нас оценка. Не хотелось бы выступать в роли экстремистов, потому, что христианство очень глубоко вошло в сознание нашей страны и стало важной составляющей жизни.
Всегда заявлялось, что до выхода альбома новые песни играться не будут. Тем не менее, перед "Армагеддоном" АРИЯ играла некоторые вещи на концертах.
Владимир Холстинин: Тур на весну 2006 планировался за полгода, а выход альбома задержался на месяц по вине лэйбла. Получалось, что мы едем на гастроли, а альбом выходит по прошествии нескольких городов. А туровая команда – техники, звукоинженер, светоинженер – работают по строгому расписанию: в какой песне поменять гитару, в какой что переключить, где включить клавиши. У нас, когда происходит смена одной песни в трек - листе, люди по пятнадцать минут бегают по площадке, зачёркивая одно и вписывая другое. Иначе может получиться, что тебе не дадут нужную гитару, или не вовремя выключат свет, или кто-нибудь уйдёт со сцены. Поэтому, когда программа была отрепетирована, мы столкнулись с тем, что надо срочно менять её на несколько городов. И мы решили, что одна-две песни погоду не сделают, и стали играть так. Поэтому получилось, что первые города слушали "Мессию", которого ещё никто не знал.
На сингле "Поле битвы" присутствует единственная за последние два десятилетия инструментальная пьеса "На крыльях ветра"...Владимир Холстинин: Ну, да. У нас до этого была "Мания величия". Мы планировали записать такую хоровую композицию, которая звучала бы в начале или конце концерта, как фонограмма. Но она получилась очень красивой и до сих пор используется в конце концерта. А когда-то мы с неё начинали выступление. И на втором альбоме была зарисовка Алика "Память о…". "На крыльях ветра" я записал за месяц до выхода сингла. Сама идея существовала лет семь или восемь в виде набросков в компьютере. Я думал, что хорошо было бы сделать сольный альбом, но это так и не осуществилось.
Почему?
Владимир Холстинин: Сольники записываются, когда что-то не устраивает в группе и хочется реализовать себя на стороне, записать какую-то другую музыку. А мне повезло. Я могу записывать и реализовывать в группе все свои мысли и идеи. Практически каждый альбом АРИИ можно рассматривать, как мой сольник в том смысле, что мне там всё нравится. По-другому я и не стал бы сочинять. Поэтому все композиции, которые задумывались для моего сольника, рано или поздно появлялись на альбомах Арии. Вот только инструменталка не вписывалась никак. Я думал, что она никуда не войдёт. Но тут появилась идея сделать сингл, и мы решили вставить туда "На крыльях ветра". Вряд ли мы ещё когда-то будем делать инструменталки… У меня, конечно, есть пара мыслей, но сольник уже точно делать не стану!
На западе многие именитые группы выпускают альбомы каверов. Почему это не прижилось в России, и чем порадовала бы нас АРИЯ, доведись ей записать такой альбом?
Владимир Холстинин: Туда вошёл бы хард-рок семидесятых годов, на котором мы росли: DEEP PURPLE, BLACK SABBATH, GRAND FUNK RAILROAD и URIAH HEEP. А из русского я хотел бы сыграть что-нибудь из МАШИНЫ ВРЕМЕНИ и АКВАРИУМА. Мне кажется, мы с демонической силой сыграли бы "Держаться корней". Но как решать проблему с авторскими правами – непонятно. У нас песня "Беспечный ангел" не выходит на концертных CD и DVD, поскольку правообладатели отказываются разрешать нам её выпускать. Они хотят сумму, сопоставимую с доходом от выпуска диска. А ведь есть ещё десять авторов, есть исполнители, есть выпускающая компания, которая хочет получить прибыль…
Для Вас есть главная песня группы?Владимир Холстинин: Да. Это – "Последний закат". Я теперь боюсь писать песню такую же ёмкую и короткую, потому что мне кажется, что у меня не получится лучше. И я рад, что для следующего альбома первую песню написал Дубинин. Начиная с "Химеры" все альбомы открывались моими вещами. Первая песня берёт на себя определённые задачи. По нашей традиции, она должна быть быстрой и энергичной. Я уже думал, что альбом придётся начинать с какой-нибудь необычной медленной песни. И вдруг Виталий приносит замечательное произведение. Мы уже всё отрепетировали, это будет скоростная песня, совершенно не похожая на мои. А "Последний закат", мне боюсь, повторить не удастся.
А нелюбимая песня?
Владимир Холстинин: Да таких полно! Я всегда говорил ребятам, что "Небо" играть не надо. Песня слабая. Задумывал сочинить "Smoke on the Water", а получилось "Небо" (смеётся) . Мне говорят: "Да нормальная, ритмичная песня для конца концерта!". А я не могу относиться к ней, как к ритмичной песне, поскольку, когда придумывал, мне казалось, что получится шедевр, а получилась просто песня. Еще мне не нравится "Вокруг света за 20 минут". Мы её последней сочиняли, и она просто высосана из пальца была. И тоже все тогда говорили, что это нормальная песня для концовки. И действительно, тогда, в 1985 году она уходила "на ура". Эта песня была написана под влиянием финской группы SIELUN VELJET. Мы с Аликом тогда пришли на их концерт, и нас потрясло, что они делали на сцене. Не игралось никаких соло - только ритм, и весь концерт пелась одна большая песня на полтора часа. Но нам так понравился их задор и драйв, что мы сделали похожую вещь. С точки зрения художественного произведения она очень слабая. Но если представить себе 1985 год, и как все под неё колбасятся… Вообще, с годами многие песни начинают вызывать неудовлетворение. Начинаешь замечать, что можно было сделать лучше. Например, "Чужой" мне не очень нравится, хоть я очень долго над ней работал. "Белый флаг" – мне казалось, что там красивая музыка, но вместе с текстом она не даёт такого эффекта, как хотелось бы. А вот "Палач" и "Колизей", я считаю, получились. Трудно оценивать свои собственные произведения, потому что очень много времени на них уходит. Представьте, что одну и ту же песню вы слушаете каждый день на протяжении двух лет. И не всегда с начала. Иногда с середины, иногда один и тот же фрагмент. Она настолько замыливается в ушах, что ты перестаёшь понимать, хорошо это или плохо, надо удлинить фрагмент или сыграть его в два раза короче. Хорошо, что у нас в группе есть несколько лидеров, творческих людей, и всё, что ты приносишь в группу, тут же подвергается критике. И ты можешь их глазами посмотреть на своё произведение.
Две лидер-гитары – это постоянный диалог. Но гитаристы, игравшие в АРИИ на протяжении 25 лет, очень различаются по манере игры и звучанию. Что Вы можете сказать о своих гитарных собеседниках?
Владимир Холстинин: Трое из них – Сергеи. Причём, это случайность (смеётся). Я могу сказать, что когда мы с Аликом планировали играть в две гитары, мы думали, что они будут работать в диалоге, как у британских групп тех лет. Но в АРИИ гитаристы всё время жили, как кошка с собакой. Не знаю, хорошо это или плохо, но у нас получалось противостояние, потому, что у гитаристов разный стиль, разный звук и разные манеры. И сколько мы не пытались найти общий язык и договориться, чтобы работать на общую задачу, не получалось. Каждый пытался гнуть свою линию. Нам не удавалось найти компромиссы. Я переживал, мне хотелось, чтобы было как у моих кумиров: две гитары играли, как одна – одним звуком, одним объёмом и дополняли друг друга. Со временем я привык к тому, что есть, и подумал, что такова судьба. Может быть, это и не плохо. Кто сказал, что гитары должны поддерживать друг друга? Может быть, они должны всё время соревноваться, противостоять друг другу по звуку, по мыслям, по тембрам. Мне очень нравится Сергей Попов. Давно хотелось поиграть вместе. И как только случай представился, мы сразу позвали Сергея в АРИЮ. У нас с ним совпадает ритмическая составляющая. Когда мы меняемся на сцене местами, то слушаем, как играет другая гитара. И как будто это ты звучишь. Этого не было с другими гитаристами, а с Серёжкой получилось. Это очень важно, ведь если гитаристы играют 70% партий в унисон, не совпадая при этом, это создаёт кашу. Я думаю, что нам повезло, что мы похожи друг на друга по характеру, по складу и по манере звукоизвлечения. А соло мы играем по-разному.
Как получилось, что в полуторастамиллионной стране всего одна тяжёлая группа такого масштаба?Владимир Холстинин: Не знаю. Из тех, с кем мы начинали, практически никого и не осталось. Девяностые не пережил почти никто. А мы все эти годы честно пытались делать своё дело, не думая о завтрашнем дне.
За эти 25 лет никогда не было желания повесить гитару на гвоздь?
Владимир Холстинин: Нет. Ни разу не было. У меня таких мыслей не возникало даже в девяностые, когда было по пять концертов в год, и мы работали сторожами и дворниками, подрабатывая кто где может, чтобы была возможность репетировать. Когда я услышал Ричи Блэкмора, я сразу понял, что я буду делать в этой жизни. И с тех пор меня сомнения ни разу не посещали. Были сомнения, надо ли записывать ту или иную песню, играть тот или иной концерт. А чтобы вообще поменять – нет. Мы полны настроений, что будем играть, пока на концерте будет хоть один зритель. И пока остаются силы. Никто не собирается складывать оружие, тем более, что в моей квартире нет ни одного свободного гвоздя – везде уже висят гитары!!!