Виталий Дубинин: Если говорить о моём увлечении музыкой, то, наверное, да. До этого были какие-то школьные коллективы. А потом мы поступили в институт и создали ВОЛШЕБНЫЕ СУМЕРКИ. Собрались мы в 1976-м году, сначала у нас был другой клавишник, а Алексей Максимов пришел год спустя. Пели мы с Максимовым, который, в основном, всю музыку и писал. До этого я написал пару песен, потом пришел Алексей, и начал очень активно сочинять; одаренный был парень. Он и до сих пор пишет, но, правда, поп-музыку. Году в 1980-м он нас покидал, мы брали другого, потом возвращался. Звукорежиссером у нас был Юрий Фишкин, который ушел в АВТОГРАФ и забрал весь аппарат. Нам стало негде репетировать. Максимов ушел, а я вслед за ним – разонравилось, надоело. Тогда Холстинин где-то нашел Беркута. Пару месяцев они проработали; пели не свои песни, а каверы. Аппарат им давал всё тот же Фишкин, тогда он уже работал в АВТОГРАФЕ. И когда из группы ушел Брутян, Юра переманил туда Беркута. Холстинин на него тогда очень обиделся.
ВОЛШЕБНЫМИ СУМЕРКАМИ было что-то записано?Виталий Дубинин: То, что появилось на моём альбоме – «Наполеон» и некоторые другие песни – это вот тем составом и записано. До этого мы сделали запись, притащив пару магнитофонов, но куда-то она исчезла. Может, у кого-то есть наши концертные записи. Году к 1978-му мы уже играли целиком программу своих песен, часа на полтора.
Как получилось, что Вы вышли на профессиональную сцену?
Виталий Дубинин: Я, окончив институт, пошел работать по распределению. Потом оказалось, что работу я больше прогуливал. Не то, что прогуливал – без конца брал отпуск за свой счет, потому что cовсем расстаться с музыкой не получалось – сперва одним чем-то занимался, записывал свои песни, потом АЛЬФА была недолгое время. Это был уже 83-й год, и у меня тогда должен был ребенок родиться. Я работал инженером и играл в АЛЬФЕ – мы репетировали и записывались в свободное время. Потом надо было отпрашиваться на какие-то концерты – их немного было. А Сергей Сарычев, идейный руководитель всего этого дела, был таким пофигистом: он считал, что «вот мы записали этот альбом, через полгода будут предложения, вся страна будет петь - поедем на гастроли…». Я говорю: «Ну, замечательно, тогда надо с работы уходить». По распределению мне надо было работать три года, а я отработал только два. Но, в общем, получилось у меня уволиться. Мы прошли прослушивание в Москонцерте, они и говорят: «Замечательно! Берем номером». А номер – это не более пяти песен в сборке. Отделением – уже хорошо: ты фактически играешь сольный концерт, только тебе платят одну ставку. И Сарычев тогда сказал: «Нет, номером мы работать не будем. Так что – занимайтесь, чем хотите, а я буду ждать». А я уже с работы уволился – куда мне ждать? К тому же, у меня ребенок сейчас родится. И тут Пушкина мне говорит: «Вот, Векштейн разогнал ПОЮЩИЕ СЕРДЦА, собирает новый коллектив. Не хочешь туда?» Так и получилось, что я стал профессиональным музыкантом.
Насколько велик был вклад каждого участника в музыку АЛЬФЫ? Сарычев приносил полностью готовую песню или только основу, которую все дорабатывали?
Виталий Дубинин: Сарычев - очень одаренный музыкант. У него была куча синтезаторов, он как человек-оркестр играл на клавинете за бас, другой рукой вел гармонию, еще и пел. Он показал песни – через неделю мы их записали. На запись у нас ушло три дня. Какие-то басовые партии я предлагал.А ещё предложил петь вторым голосом, например, в песне «Для чего на свете есть бесконечность?» Он не сразу, но согласился. А Холстинин, соответственно, предлагал свои гитарные штучки – соло, например. То есть, вклад минимальный. Ни гармонически, ни мелодически, ни даже по форме мы ничего не меняли. Это начали делать только со второго альбома. Я же в АЛЬФЕ и второй альбом начал репетировать, пока мы не разошлись. Там мы больше идей приносили, начав работать как группа.
В качестве кого Вы пришли в ПОЮЩИЕ СЕРДЦА?
Виталий Дубинин: Я шел туда как бас-гитарист и певец. Но тут выяснилось, что басист уже есть. Векштейн после распада ПОЮЩИХ СЕРДЕЦ в 1983-м году уже пытался создать новую группу, но, поскольку он не чувствовал, в какую сторону двигаться, брал разных людей - пытались играть то нью-вейв, то еще что-то. Люди были филармонические: «напишите ноты - буду играть по нотам» - получалось плохо. Такого, чтобы взять группу из подвала и с ней что-то делать – тогда только получается – у него такого желания не было. Потом я ушел, пришел Носков, взяли Грановского, но опять не вышло: Носков тоже свалил...
А почему вы ушли из ПОЮЩИХ СЕРДЕЦ?
Виталий Дубинин: Потому, что не интересно стало. Я показал Векштейну несколько песен из ВОЛШЕБНЫХ СУМЕРЕК, которые были записаны – «Наполеон», еще что-то, и думал, что я буду их играть и петь. Мы кстати, в ПОЮЩИЕ СЕРДЦА устраивались с клавишником из ВОЛШЕБНЫХ СУМЕРЕК. Потом тот отвалился, и я остался один: пел две или три песни – помимо меня там еще три вокалиста было. Творческой реализации там не было, да и не светило. Я поступил в Гнесинское училище, год отработал и мне говорят: «Ты либо учишься в училище, либо ездишь на гастроли». И, поскольку ловить там было особо нечего – и денег было не так уж много, и мне совершенно не нравилось, что мы играли, я и ушел.
В 1985-м году вышел Ваш первый сольный альбом. Что за музыканты его записывали?
Виталий Дубинин: Я не хочу называть это сольным альбом – это сборная солянка. Сольный альбом для меня – это когда есть какое-то количество песен, и все они одномоментно записываются, с одними музыкантами, пускай даже их будет много. А здесь – альбом вышел в 1985-м году, а песни, например, «Лень» или «Бал одуванчиков» были записаны ещё в 1981-м году. Я что-то записывал от случая к случаю, и, в основном, это происходило где-то на телевидении. А потом - моих песен там нет, они чужих авторов. Четыре вещи – фактически, ВОЛШЕБНЫЕ СУМЕРКИ, хотя они не очень характерны для них. Музыканты там: на гитаре – Владимир Холстинин, на бас-гитаре я, барабанщик тоже из ВОЛШЕБНЫХ СУМЕРЕК. Одну песню с Крисом Кельми сделали – мы были знакомы до этого, вот он и предложил. Я уже сам не помню, кто там что записывал. В 1985-м году я устроился работать в Северо-Осетинскую филармонию петь те песни, которые вошли в первый альбом. А поскольку коллектива у меня не было, пристегнули меня к группе АЛЬБОМ. Ребята играли свои вещи и без особого удовольствия аккомпанировали мне в пяти-шести моих песнях. Пару раз на гастроли по стране ездили.
Существует также песня «Иокогама»...
Виталий Дубинин: Она записывалась для второго альбома. Его постигла печальная судьба. Я принес студийную бобину с альбомом Андрею Лукинову - он сейчас, по-моему, директор Центра Матвиенко, а раньше был распространителем - он отдал мне 200 рублей, и всё. Потом выяснилось, что он потерял этот оригинал… Конечно, можно было попытаться что-то восстановить, найти какие-то копии, но с приходом в АРИЮ я про все это забыл… Кстати, на питерском телевидении снимали три или четыре ролика – я хотел, чтобы мне нашли оригиналы, но увы…
Когда в 1987-м году Вы пришли в АРИЮ, близок ли был Вам тот музыкальный стиль, в котором АРИЯ играла? Ведь Вы же до этого играли гораздо более мягкую музыку... И сложно ли было начать сочинять песни в жанре хэви-метал?Виталий Дубинин: Нет, я ведь с самого рождения АРИИ был в теме. Холстинин меня посвящал в свои идеи насчёт этого году аж в 1984. Тогда же я и музыку эту с его подачи начал слушать...
Когда в 1989-м году АРИЯ ушла от Виктора Векштейна, кто стал заниматься организаторской работой?
Виталий Дубинин: Мы поступили на «работу» в творческое объединение «Автограф», рулить мы стали сами, а на концерты ездили с прекрасной аппаратурой АВТОГРАФА. Правда, количество концертов сократились – наступала пора фонограмного «чёса» и находилось очень мало желающих связываться с группами, играющими вживую.
Какое-то время АРИЯ ездила по старне под названием АРИЯ-89. Как удалось вернуть себе оригинальное название?
Виталий Дубинин: Векштейн организовал концерты группе РАУНД с названием АРИЯ. Мы тогда назвались АРИЯ-89. Те гастроли у Векштейна провалились и, к счастью, потом он не предпринимал никаких попыток отнять у нас название или запретить нам под ним выступать.
В 1990-м году Вы с Мавриным уезжали работать в Германию...
Виталий Дубинин: Это было сумасшествие какое-то… Я вспоминаю этот период, как наваждение. Как мы могли это сделать? Что нами руководило? Ведь уезжали насовсем, раз уж мы бросили тут всё… Я до сих пор очень жалею об этом эпизоде.
Чем Вы занимались помимо группы в трудный период 1991-1994?
Виталий Дубинин: Помимо АРИИ я ничем серьёзно не занимался. Извозом не сильно увлекался... так, купи-продай по мелочи... всё таки мы какие-то концерты играли, хоть и мало. Сторожем пару месяцев поработал. На даче, огурчики-помидорчики растил… Всего понемногу!
В 1994-м году на место ушедшего в первый раз Валерия Кипелова был взят Алексей Булгаков из группы ЛЕГИОН. Почему работа с ним не сложилась?Виталий Дубинин: Мы не хотели найти кого-то, радикально отличающегося от Кипелова. Я не могу сказать, что нам с Алексеем работалось плохо: он обладает хорошими вокальными данными и своей манерой. Но то, что он делал, меня все время немножко не устраивало. Какие-то песни у Алексея хорошо получались, какие-то, как нам казалось, не очень. А потом он не захотел петь «Уходи и не возвращайся»… Тут мы с Холстининым поняли, что будет непросто. Сначала-то вроде как идиллия была – все хорошо, все получается, а потом стали больше замечать негатива, да и Алексей тоже начал от нас отдаляться. Мы, наверное, не оправдали его надежд, а он наших. Но, тем не менее, я к нему очень хорошо отношусь.
Изменилось ли что-то в отношениях остальных участников группы с Кипеловым после его возвращения в 1995-м году?
Виталий Дубинин: Мне кажется, что нет... Разве что, когда Валерик вернулся, он объявил, что бросил пить. Тут случились, конечно, определённые непонятки. (смеётся) А так... Я человек вспыльчивый, но отходчивый – зла не люблю держать. К тому же, мы сразу стали работать в студии, и через несколько дней возникло ощущение, что и не расставались.
В 1997-м году Вы с Холстининым записали альбом «Авария», который продемонстрировал нетрадиционный взгляд на арийские вещи. Почему этот проект не получил продолжения?
Виталий Дубинин: Сейчас этот альбом позиционируют как «эти песни звучат так, как они были написаны в оригинале», но это все вранье. Мы, может, сами сказали так, не подумав, но на самом деле, там всего одна песня, «Искушение», исполнена так, как сочинялась. А остальные вещи мы просто переделали. А почему не получило продолжения? Мне кажется, Володя не очень доволен результатом. И я сам не доволен тем, как я там спел. Но если бы тогда спел Валерик, то это было бы неправильно. Получалось бы, что АРИЯ вдруг переделала свои песни в таком варианте. А так как спел я, то это вроде как и не АРИЯ совсем. С другой стороны, вокал мой там мог бы быть получше, может быть, менее приторным. Ну, а что касается продолжения - наверное, можно было бы сделать, но как-то все недосуг.
На «Аварию» вошли две песни, не появлявшиеся на дисках АРИИ. Они были написаны специально к этому альбому или взяты из загашника?
Виталий Дубинин: Они давнишние. Я хотел придумать какую-нибудь «арийскую» песню с мелодией и аккордами «Такой вот печали», но всё не получалось. А «Ужас и страх» - это была отдельная песня. Я придумал её именно такой, как она записана, но совсем не для АРИИ. Потом Володя сказал, что стоит записать пару новых песен, чтобы поднять интерес у народа, и я отдал эти песни Пушкиной. Она тогда очень оперативно писала тексты. Мы на всю «Аварию» потратили, наверное, месяца полтора, начиная от репетиций и заканчивая записью.
АРИЯ практически никогда не исполняла песен на английском языке. Вам совсем не хотелось на Запад?Виталий Дубинин: Это, кстати, явилось последней каплей в ссоре с Кипеловым. Он всегда очень плохо относился к перепеванию песен АРИИ на английском языке. Валера считал, что нам это незачем, тем более, у него акцент. Мы один раз записали «Не хочешь – не верь мне», и то он с большой неохотой пел. А потом в 2001-м году Удо Диркшнайдер предложил издать наш альбом на собственном лейбле Breaker и попросил перепеть его на английском. Валера наотрез отказался. И вот мы начали ругаться ещё и на этой почве.
Но потом пришел Артур Беркут, у которого с английским все хорошо, и АРИЯ дала один концерт с практически полностью англоязычной программой...
Виталий Дубинин: Понимаете, мы всегда считали: будут предложения – тогда и сделаем. А поскольку предложений нет, то… Да и для чего? Если б это лучше было, это было бы здорово, но наверняка ведь хуже получится. Когда перезаписываешь старые вещи, всегда хуже получается.
Название «АВАРИЯ» всплывало еще раз. Летом 2002-го года было выступление на Fender-Day в составе Дубинин-Холстинин-Удалов-Храмов. Это был одноразовый проект или заготовка под новую АРИЮ?
Виталий Дубинин: Конечно, заготовка. Мы же с февраля знали, что Валерик уходит, и искали вокалистов. Разговоры с Кипеловым периодически возникали, но сближения никакого не было. И чем дальше это продолжалось после состоявшегося зимой нашего основного разговора, тем больше мы понимали, что назад пути уже нет. А Макс Удалов играл с Андреем Храмовым каверы в группе Greentown. Холстинин пришел к Удалову на концерт, поговорить насчет присоединения к группе, увидел Храмова и взял его на заметку. Тут как раз фирма «A&T Trade», устраивала Fender-Day, а так как все мы были эндорсерами «Фендера», то надо было сыграть. Поскольку с Валериком сыграть уже было нереально, то мы решили выступить вот так, назвавшись АВАРИЕЙ.
Почему Андрей Храмов тогда не прижился?
Виталий Дубинин: Не хватает у него вокальных возможностей.
Кто первый произнес слово «Беркут»?
Виталий Дубинин: По-моему, я...
Почему? Он же поет в совершенно иной манере.
Виталий Дубинин: Тогда мы сказали знакомым, что ищем вокалиста, даже, по-моему, где-то объявление давали. Но у тех, кого нам приходилось слушать, был очень низкий уровень. А Беркут - да, он в АВТОГРАФЕ пел в иной манере. Но потом мы его видели с Мавриным, и это уже было ближе к нам. К тому же, у человека должна быть школа. Певец может на записи замечательно спеть, а поехать на концерт, спеть полчаса и месяц потом не разговаривать. Именно поэтому – Беркут. Мы знали, что он рабочий человек, знали, что у него высокий голос и знали, что никого другого, подходящего нам, рядом нет. К тому же мы понимали, что предстоит пережить вокалисту, который пришел на смену Кипелову, как его будут хаять. Только человек с таким характером, как у Беркута, мог бы выдержать все это. Другой бы просто сказал: «А идите вы!»
А что в характере Артура такого особенного?
Виталий Дубинин: Здоровый пофигизм. Он с юмором готов относиться к плевкам в свой адрес и выдержать это. Это сильная черта его характера!
В официальном заявлении АРИИ, опубликованном на сайте в начале 2002-го года, было сказано, что «если участники группы не придут к компромиссу, то в итоге будет два хороших коллектива». При этом ни слова не было сказано о том, что группа АРИЯ останется. Почему же в итоге она сохранилась?Виталий Дубинин: Нам приписывают какую-то группу ХИМЕРА, хотя лично я себе представить жизни без АРИИ не мог. И потом – мы написали для АРИИ почти все песни, и мы не хотим с этой группой расставаться, хотим продолжать в том же духе, не мы же из неё уходим, в конце концов, и неи выгоняем никого, наоборот, призываем людей не делать этого. На самом деле, мало кто знает, что сначала они хотели забрать себе название АРИЯ. Риной Ли была подана заявка в патентное бюро, но они тупо проспали время, когда надо было придти и зарегистрировать имя. Ну и тогда мы это сами все сделали и сказали уже в открытую Валерию, что мы не собираемчя хоронить Арию. Это было 17 сентября 2002года. Да, мы везде писали, и Кипелову говорили, что до конца года не будем использовать название «АРИЯ» в концертной деятельности. Так у нас её и не было, этой концертной деятельности.
Но потом группа ХИМЕРА все-таки появилась с голосом Храмова и одной Вашей песней на альбоме.
Виталий Дубинин: ХИМЕРА - это проект Елина. У них с Беркутом тогда была группа - то ли АВТОГРАФ-21 называлась, то ли БЕРКУТ, - где Елин писал тексты и был продюсером. Я сказал: «Сань, а Беркута можно послушать?» Он ответил: «Вы, конечно, сволочи, но ему место в АРИИ». И с его позволения Артур появился у нас. А потом Саша все равно хотел собрать новую группу, поскольку он и до этого их много делал – ПРИМАДОННУ, например. Из Израиля приехали его знакомые-музыканты, и поскольку у песни «Химера» был его текст, и название было свободно, он и взял его. У них тогда спонсор был тот же, что и прежде у АРИИ – Сергей Шуняев, Rover Computers. И вот они с Елиным решили, что на альбоме нужна песня Дубинина, поскольку так будет лучше для проекта. Я не мог им отказать. Но самим ребятам эта песня нафиг не нужна была, она совершенно не вяжется со всеми остальными их песнями. Они, кстати, здорово её переделали.
С момента ухода из группы Кипелова, Терентьева и Манякина АРИЯ не исполняет их песен. Это принципиальная позиция или просто своих вещей достаточно?
Виталий Дубинин: И то, и другое. Я считаю это нехорошо, что ту же песню «Воля и разум» исполняют все, кому не лень. Если бы мы одни и те же песни пели бы и играли в разных коллективах, возникал бы вопрос, зачем они, эти музыканты, уходили. Сейчас, слава Богу, все как-то наладилось, а ведь когда разошлись, там был такой напряг, что исполни мы песню и вставь ее в какой-нибудь DVD - были бы проблемы: договор о выпуске диска просто не подписали бы. Поэтому мы как-то сразу для себя решили, что не надо…
Раньше на альбомах АРИИ было много песен, написанных в соавторстве. Почему лет десять назад эта практика прекратилась?
Виталий Дубинин: Что касается нас с Холстининым, раньше один приносил мелодию с гармонией или песню, а у другого был какой-то рифф, и мы с этим что-то делали. С годами мы стали опытнее: каждый сам может написать и рифф, и песню от начала и до конца. Есть и вторая причина: с годами наши музыкальные интересы все-таки расходятся, и у каждого вырабатывается свой музыкальный почерк. На предыдущих двух альбомах Володя с Сергеем какие-то кусочки мне помогали делать в моих песнях, какие-то я им предлагал. Но основная-то идея принадлежит одному человеку!
В группе имеются два вокалиста, но почему-то за всю историю не было написано ни одной песни на два голоса, для двух рассказчиков.
Виталий Дубинин: Да ну, какой из меня певец! Я не гожусь быть певцом для АРИИ. А песни на два голоса были – «Пытка тишиной» и «Кровь королей».
В АРИИ песен не пишут...Виталий Дубинин: ... только ленивые!
... только барабанщики. За всю историю группы ни один из них не принёс песни. Барабанщиков зажимают, или им нечего показать?
Виталий Дубинин: Нет, так получается... Саша Манякин, как мне кажется, никогда не обладал композиторскими способностями. Удалов - он технарь, а не только барабанщик. Максим готов долго на студии сидеть, разбираться, какие-то синтезаторы себе домой покупает старинные и не старинные, играет на них и делает электронную музыку. Он фанат KRAFTWERK. А в нашем стиле он ничего почему-то не приносил. Мы никого не зажимаем, наоборот – любую интересную идею мы пытаемся воплотить. Единственное, когда Беркут приносил песни совсем не в стиле АРИИ. В АВТОГРАФЕ они были бы просто супер, но не у нас. У меня тоже есть такие песни, а ля «Ужас и страх» - не будешь же их в АРИИ играть!
Песни в АРИИ пишутся под конкретного певца?
Виталий Дубинин: Нет. Песни пишутся, скорее, под то, как удобнее играть. Вот, допустим, для гитариста удобная тональность – ми, ля, ре и открытые струны, где это выгодно звучит. Соответственно, они предполагают наличие определенной тесситуры в вокале. Если послушать фирменные коллективы - они все поют приблизительно в одинаковых тесситурах. Бывает, конечно, что и пониже, но, в основном, все похожи. Поэтому нет – писалось в силу того, как писалось, а не под Кипелова, как все почему-то думают.
Какую песню Вы считаете самой неудачной?
Виталий Дубинин: Я тут недавно переслушал наши ранние альбомы – бррр (морщится) Такой пурген по качеству записи и исполнению… Так что я даже и не знаю, что сказать. Хотя…Может быть, «Зверь». Делали кучу аранжировок на «Возьми мое сердце», и одна из них была такой. Я там только припев придумал и, собственно, саму эту аранжировку. Думаю, что вот это не очень хороший опус. Еще всем почему-то очень не нравится песня «Ворон». Мы ее отвратительно свели - да, но сказать, что она мне не нравится, я не могу. У слушателей и у композитора разное мнение. Может, я слышу, как она должна звучать там, внутри? Мне говорят, что раньше тексты какие-то гениальные были, а я считаю, что сейчас тексты даже лучше! Вот, например, песня «Герой асфальта», там настолько всё… образно. Основное там – «Горел асфальт!», и мелодия бодрячок, а набор слов, если раскладывать…Но тогда это было очень в жилу, и песня живет.
Ваши коллеги по группе работают с другими авторами – кто с Кокаревой, кто с Елиным и Лобановым, а Вы последнюю четверть века сотрудничаете только с Маргаритой Пушкиной. Ее достоинства неоспоримы, но почему другие начали бегать на сторону, а Вы - нет?
Виталий Дубинин: Единственное, что меня не устраивает – сроки её работы. А то, что она делает, и возможность найти с ней общий язык, меня устраивает полностью. То есть, Пушкина для меня - настоящий соавтор. Порой воспринимаешь в штыки то, что она предлагает, порой за ней тянешься. Я не сразу втянулся в процесс работы над текстами: темы предлагать, обсуждать, выбрасывать что-то в смысловом плане. Во многом я полагаюсь на Пушкину. Порой бывает так: она говорит: «Про что песню писать?», я говорю: «Я не знаю». Холстинин всегда знает, про что у него должна быть песня, я - нет. Я с Пушкиной вырос как музыкант, и вдруг её менять? Не могу! Володе кажется, что она медленно работает. Меня тоже это не устраивает, но я готов терпеть, тем более, что другие, как выяснилось, работают приблизительно также. Может, мы такие придирчивые? На самом деле, очень сложно найти текстовика, который делал бы то, что тебе нравится на 100%…
Говорят, что у Пушкиной на уме, то у АРИИ на языке...Виталий Дубинин: Или наоборот! В АРИИ музыканты часто говорили, что хотели бы услышать в конкретной песне. Вот со «Штилем» было так. Пушкина спрашивает: «Про что должна быть песня?», я говорю: «Мне кажется, про море». Она сразу придумала: «Штиль, ветер молчит…». А потом Терентьев и Холстинин предложили, чтобы песня была по Джеку Лондону, о том, как человека съели, когда было нечего пить и жрать. Я даже не помню, как этот рассказ называется. И Пушкина уложила рассказ всего в два куплета.
Вариантов текстов огромное множество – как сильно различающихся, так и похожих. А как Вы выбираете, какой текст совсем не подходит, а какой надо немного подработать или вообще принять?
Виталий Дубинин: Чисто интуитивно. Когда пишешь музыку и не знаешь, о чем будет песня, тебе вдруг приносят текст. Читаешь: «Что это? Это не моё, это не про меня!». Бывает так, что текст прекрасен, но как стихи, а как песня он не поется. Я Пушкиной все время говорю: «Не надо ставить тире или двоеточие. В песне же этого не увидишь». У нее в одной музыкальной фразе, в строчке может быть два предложения; на бумаге смысл понятен, а начинаешь петь – мысль не очень хорошо доносится. Это что касается именно технической стороны. А бывает так: в тексте, вроде, всё хорошо, но что-то не то. Всегда в песне чувствуется: вот она написала какую-то строчку, а ты думаешь: «Во!», и дальше надо на это насаживать. Вот Рита написала строчку «Ночь короче дня» или «Кровь за кровь»… Всегда есть такие крючки, которые цепляют. Я помню, с «Осколком льда» было вариантов двенадцать. «Я жду тебя на лунном просторе, на той стороне какой-то луны…». Я говорю: «Ну какой луны, ну что это такое?» «Ну красиво ведь» Вроде, красиво, но не то. Я ей сразу сказал: «Давай напишем вторую серию «Улицы Роз»! Что я любил и ненавидел, а сейчас мне как-то…» Но у неё долго не получалось, и вдруг: «Я любил и ненавидел, а теперь душа пуста». Я говорю: «Ну вот! Про это и надо было писать!» . В общем, везде свои хитрости и тонкости.
На концерты АРИИ ходит, в основном, молодежь. Ей сложно воспринимать некоторые темы. Нет ли сознательного подстраивания текстов под аудиторию?
Виталий Дубинин: Нет. Например, писали мы «Кровь королей» - она там и Мерлина, и другие имена личные вставляла. Зачем? Человек, который не читал, который мало знает о короле Артуре, он не поймет. От этого он будет испытывать что-то вроде дискомфорта: «вроде интересно, а кто это такие?» С одной стороны, это может побудить его прочесть это произведение, но все же нельзя, как мне кажется, перегружать песню совсем уж мелкими деталями. Еще мне хочется, чтобы рассказанная в песне история была самодостаточной. Конечно, в три куплета уместить всё это очень сложно. Вот мы сейчас с ней песню пишем по одной известной книге, Рита там начинает перескакивать с одного момента на другой. Там все красиво, но я говорю: «Это будет понятно только тем, кто эту книгу прочел». Приходится ругаться и переделывать. А так, чтобы «ой, мы затронули такую тему, нас не поймут, надо для детей попроще» - так мы не делаем.
Кстати, на Западе группы, работающие с чужими текстами довольно редки. В России же выросло целое поколение музыкантов, которое за ориентир берут именно АРИЮ, и стараются работать с привлечённым текстовиком.
Виталий Дубинин: Это ужасно. Я не советую молодым группа так поступать, потому что к хорошему это не приводит. То есть, если ты пишешь музыку, то ты, либо твой согруппник, должен писать и текст. Тогда получится, что пусть и корявым языком, но ты говоришь сам. И потом, если бы мы сами писали тексты, то могли бы выпустить гораздо больше альбомов, нежели мы выпустили. Да, я не умею писать тексты. Надо было изначально стараться самим это делать. Это было бы правильно. Но у нас уже тогда был «плохой» пример – АВТОГРАФ и ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО. Пушкина с ними работала. И мы познакомились с Маргаритой ещё до АРИИ: она в ВОЛШЕБНЫЕ СУМЕРКИ несколько текстов написала. И вот это, как мы сейчас понимаем, сыграло с нами злую шутку. Так что я считаю, что тексты должны писать сами музыканты.
У вас же есть Сергей Попов, который в своё время отметился сочинением текстов на одном из альбомов МАСТЕРА...
Виталий Дубинин: Он говорит, что это совершенно разные вещи. В МАСТЕРЕ было совсем другое отношение к текстам, и не было такого щепетильного отношения к мелодии. Как правило, если мы написали мелодию, то не разрешаем менять ни ноты, ни количество слогов. Вот я придумал музыкальную фразу – ритмически она должна оставаться такой же. Иногда бывает, что меняется, но очень редко. А в МАСТЕРЕ, как говорит Сергей, было гораздо проще. Поэтому в АРИИ пока не получается.
Виталий, год назад у АРИИ вышел сингл «Поле битвы». И складывается такое ощущение, что эта песня идеально подошла бы для сольного альбома. Не было желания записать сольник из вещей, которые не подошли АРИИ?Виталий Дубинин: Для этого надо очень много работать. Самая большая проблема –то, что я не пишу стихи. А зная, как всё это у нас растягивается на долгое время… Но, тем не менее, такие мысли меня посещают, но сказать, что я двигаюсь в каком-то направлении, пока нельзя.
Почему «Поле битвы» было выпущено самостоятельно, без помощи какого бы то ни было лейбла?
Виталий Дубинин: Мы не хотим больше работать с Богдановым, CD-Максимум, по крайней мере, на прежних условиях. Он абсолютно ничего нам не заплатил, и нам больше не хочется его кормить. Поэтому мы выпустили этот сингл сами, сделали его для продажи на концертах. Обычно у нас концерты осенью и весной - он вышел в ноябре и до мая продавался. Тысяча штук ушла, мы сделали вторую – и она зависла. Кто хотел купить – купил, а остальные скачали. Ну и ладно... Я человек старорежимный, и хоть понимаю, что скачать – быстро и бесплатно, но мне для коллекции хочется иметь физический носитель.
Песня «Поле битвы» писалась не в студии «Ария», а на МДМ. Что случилось тогда?
Виталий Дубинин: Во-первых, у нас не работал компьютер. А во-вторых, на нашей студии хорошо записывать жужжащие гитары, на «Поле битвы» нет ни одного инструмента, который можно причислить к жанру хэви-метал. Там акустические гитары, и на барабанах Максим щеточками играет. А в МДМ до этого мы записывали «Кровь за кровь», «Аварию», «Игру с огнем». Я прекрасно знаю звукорежиссёра Ивана Евдокимова, и понимаю, что он очень быстро и очень хорошо запишет все эти акустические дела. Поэтому туда и пошли.
С момента выпуска сингла «Поле битвы» прошел год, а альбома всё нет. Может пора выпустить ещё один сингл, но уже с песней, которая войдет в новый альбом?
Виталий Дубинин: У нас в России всё не как у людей. Мы сингл «Поле битвы» выпускали не для того, чтобы он предварял выпуск альбома, а как напоминание о себе, поскольку долго ничего не делали. Если бы мы к альбому готовились, то я, конечно, не стал бы сам петь. А чтобы сейчас выпустить еще один сингл… У нас же всё так – выпустишь, пройдет ещё год, а альбом так и не выйдет. Сингл надо выпускать, когда уже все песни записаны – выбрал одну, и она предваряет выход альбома. Материал-то у нас есть, но вот когда он воплотится в реальность по нашей жизни - это сейчас очень сложно сказать. Поэтому мы не будем делать холостые выстрелы. К тому же из-за празднования 25-летия нам несколько месяцев будет до записи. Так что всё немножко отодвигается. Да и мотивации особой выпускать альбом группе АРИЯ я вот не вижу…
«Новые песни сочиняют те, у кого старые – хреновые»?
Виталий Дубинин: С одной стороны, да, хороших старых песен много. И, чего греха таить, когда мы приезжаем на гастроли, всем интересно послушать старые песни… Так что, новым альбомом мы больше себя тешим.
Но в 2011 году всё же стоит ждать альбом?
Виталий Дубинин: Я считаю, да. Мы бы его выпустили и год назад, но... Как я могу сказать, когда у нас выйдет альбом? Я спрашиваю: «Холстинин, у тебя к песням готовы тексты?» «Нет». Я знаю, что у него их там порядка пяти. Но текстов нет. И у меня не все готовы. И это, как я уже говорил, сыграло с нами злую шутку. Слава богу, у нас есть Пушкина! Но вдруг она скажет: «Всё, я больше тебе не буду писать тексты»? Но я надеюсь, что мы выпустим альбом в 2011-м году.
То есть, дело только за текстами? Музыкальный материал весь есть?Виталий Дубинин: Да, все песни есть. Некоторые мы уже записали, в смысле, музыку. А остальные песни скоро запишем.
А песня «Бои без правил», процесс репетирования которой мы могли наблюдать в «арийском» блоге, уже полностью готова к записи?
Виталий Дубинин: Да, готова, но, опять же, как происходит процесс записи: сперва мы записываем скелет - ритм-секцию, ритм-гитары. Потом гитаристы слушают, что получилось, берут материал к себе домой и придумывают соло, потому что в процессе наших репетиций мы играем только ритм, никаких соло. Под соло оставлются куски, но сами соло, как правило, никогда не играются. Также и вокал у нас, к сожалению, никогда не репетируется. То есть, готовясь к записи, мы делаем только инструментал, и вокалист очень часто узнает, что ему надо петь только после записи инструментов. Так что, в принципе, «Бои без правил» готовы, но что касается текста, меня не все устраивает – плохо пропевается. Я сам понимаю, что там, наверное, мелодия не очень удачная. В смысле, когда поешь на рыбе – все хорошо, начинаешь петь «встптктапк» - этот наш язык, и жутко. Кстати, у Беркута большой плюс, что он умеет это все проговаривать. А я сам начинаю петь по-русски – катастрофа.
Почему к 25-летию не было переиздания старых альбомов?
Виталий Дубинин: Мы бы с удовольствием, да кто издавать будет?! Разговоры о переиздании идут как минимум с 15-летия. Сначала Мороз Рекордс, с которым мы сотрудничали долгое время, нас динамил. Потом Богданов что-то хотел. Но сейчас CD-Maximum в очень плохой кондиции. Так что нужны издающие компании.
20-летие «Героя асфальта» широко отмечалось три года назад. А будет ли что-то подобное к юбилею ещё одного ключевого альбома «Кровь за кровь»?
Виталий Дубинин: Думаю, нет. Тогда получится, что нам только и останется, что праздновать. К тому же я надеюсь, что в 2011-м мы все-таки выпустим новый альбом и будем ездить по стране уже с ним. И потом – там фишка-то была в том, что «Герою асфальта» - самому культовому или удачному альбому АРИИ, было 20 лет, и удалось все-таки Валерика привлечь. И 25 лет мы широко отметили – хватит уже юбилеев!
На западе многие успешные и состоявшиеся группы выпускают альбомы каверов. Если бы АРИЯ вдруг решила сделать такой диск, что бы лично Вы хотели на нем видеть?Виталий Дубинин: Честно говоря, мы никогда не думали об этом, хотя я знаю, что многие так делают. Я думаю, мы сыграли бы DEEP PURPLE, BLACK SABBATH, GRAND FUNK RAILROAD – то, что нам нравилось, на чем мы росли. А русское… МАШИНА ВРЕМЕНИ, ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО, АВТОГРАФ. Зазвучало бы это по-арийски? Ну, так или иначе, да. Ведь задача не стояла бы прямо снять с той же интонацией – главное, правильно сыграть гармонически и мелодию соблюсти или красиво ее изменить, трансформировать ее через себя. Так что, я думаю, даже если бы мы сыграли какого-нибудь «Стормбрингера», всё равно бы получилось по-арийски.
Последние 10 лет АРИЯ работает по схеме сингл-альбом-тур-концертник-DVD. Публика концертными релизами не перекармливается?
Виталий Дубинин: На мой взгляд, да, перекармливается, но... Когда началась эпоха DVD, нам это было интересно, а потом, действительно, поддостало. Но в России это скоро прекратится, ибо все перестали покупать носители, а только скачивают. И поскольку будет меньше видеорелизов, публику это перестанет раздражать.
Пять лет назад на сингле «Чужой» был анимационный клип на песню «Там высоко». Он нарисован в такой своеобразной манере, когда картинки переходят одна в другую, и нет постоянного движения персонажей. Кому в голову пришла такая идея?
Виталий Дубинин: Это мой сын предложил. Он уже достаточно взрослый. Тогда ему было 22 года, и он учился во ВГИКе. То есть, это целиком его идея, которую воплощал он и его друг. Они пришли сюда на студию, показали наброски и получили "добро" от группы. Денег платить нам не надо было – я нашел спонсора. Клип мне очень понравился. Правда, ребята не очень довольны результатом, потому что хотели, чтобы картинки менялись чаще. Но тогда бы не хватило ни времени, ни средств, ни возможностей.
Недавно Артур приезжал к нам в Питер со своим сольным акустическим концертом и в небольшом клубе исполнил множество песен, в том числе довольно неожиданных: арийские вещи, песни АВТОГРАФА, каверы. А у Вас нет желания сделать подобный концерт со старыми доарийскими песнями, которые давным-давно забыты?
Виталий Дубинин: Я не против, но всегда очень переживаю за свои вокальные данные. Это как раз тот случай, о котором я говорил: я могу в студии спеть хорошо, а потом поехать на гастроли и облажаться. С одной стороны, это интересно, и я, может, подписался бы. Но как представлю, что полтора часа надо сидеть и петь… Вряд ли я удержал бы аудиторию песнями на полтора часа… Зато я работаю сейчас с Пушкиной над замечательным проектом, после которого меня, наверное, расстреляют. Мы с ней в прошлом году разговорились о нашей эстраде. Она говорит: «Ну что они поют?! У меня есть цикл блатных стихов, я там издевалась, как могла. Напиши музыку». А я же никогда не писал на тексты… Короче, она прислала десяток стихов, и я за несколько дней почти все эти песни написал. Там, действительно, блатняк, но с претензией, с какой-то изюминкой. И песни получились, действительно очень хорошие. «Пацаны, я хочу на свободу!»… А музыка – не блатные аккорды, а такое… Ну и Рита ко мне пристала: «Запиши, запиши, запиши, запиши, запиши!» Я записал одну песню. Теперь она требует, чтобы я выложил её в интернет. Но меня, во-первых, сразу уволят из АРИИ, а во-вторых, везде обвинят в предательстве и попрании идеалов! Так что пока песня никуда не выложена. Но все кому я показывал говорят, что надо обнародовать, так сказать!
У западных групп есть традиция писать демо, которые спустя годы появляются на переизданиях. Есть ли что-то подобное у АРИИ?Виталий Дубинин: Нет. Например, демо-записи к альбому «Кровь за кровь» делались на кассетном магнитофоне «Электроника». Мы сидели с Холстининым, у нас был ритм-бокс и один аппарат «Фендер», куда втыкали и бас, и гитару. Включали и без всякого микрофона напевали туда то, что получалось. И приносили это, чтобы показать остальным музыкантам. Больше мы ничего никогда не записывали – просто тупо репетировали и откладывали в мозг. А многодорожечных демо с текстами и вокалом у нас никогда не было – мы начинали запись, когда тексты практически не готовы ещё были. То есть, мы записывали альбом, а Рита писала тексты. Ну вот, музыка записана – давай тексты редактировать, и соло с клавишными туда-сюда гонять. А потом сразу начисто вокал записывать. Вот, допустим, мы начали писать «Ночь короче дня» в августе до отъезда в Германию – текста не было ни одного. Они стали появляться в декабре, когда мы начали с Булгаковым работать. А до этого еще ни одного текста не было, кроме, пожалуй, «Возьми мое сердце».
А остаются ли после студийной сессии какие-то вещи, которые не входят в альбом, пусть даже немного недоделанные?
Виталий Дубинин: У нас для «Крещения огнем» были записаны «Чужой» и «Мессия», но тогда еще без текстов. Потом Холстинин присовокупил их к следующему альбому. То есть, никаких таких неизданных раритетов у АРИИ нет. Меня удивляет, когда группа говорит: «Вот, мы сели в студию, записали 30 песен, выбрали 10». Я этого даже представить себе не могу.
Как получилось, что из тяжёлых команд по крупным залам работают только АРИЯ и Кипелов - выходец из ваших рядов? Ведь за последние 15 лет так и не появилось металлической группы, способной стабильно собирать большие площадки.
Виталий Дубинин: Я не знаю. Мне трудно это объяснить. Не говорить же, что у нас песни хорошие… Хотя, есть успешные группы. Например, СЛОТ. Но это уже не классический металл. Наверное, всему свое время. Хэви-метал начинался году в1978 -1980-м, мы стали играть на 5 лет позже. Но всё равно, мы в то время играли современную музыку, и именно тогда мы чего-то достигли. А сейчас молодой группе заиграть музыку АРИИ и добиться успеха, наверное, не удастся. Поэтому и получается, что успеха достигают новые группы, играющие новую музыку. А если заиграть музыку старую, то вряд ли. И потом, как мне кажется, у нас мало хороших певцов. Всё-таки в России больше смотрят на то, как человек поет. Россия – особенная. Здесь певец ассоциируется со всей группой. Если певец - дерьмо, то и группу никто не будет слушать. А рок-певцов в России категорически нет... Нет людей, нет школы. Если инструменталисты – ещё хоть как-то… Вообще, сама эта музыка, сам весь этот жанр по большому счету на хрен никому не нужен. Прокатчики понимают, что с живой музыкой геморрой. А что такое хэви-метал? Надо поставить херову тучу аппарата, гораздо больше, чем на кого-то попсаря , а выхлоп неизвестно какой будет. Поэтому проще заниматься другим. Поэтому, металл не прокатывается по стране. И, соответственно, сцена сама собой скукоживается.
Злые языки утверждают, что к Вашим песням гитары прописывает исключительно Сергей Попов, а на «Химере» их писал Терентьев.
Виталий Дубинин: Злые языки врут. На большинстве песен, действительно, ритм-гитару прописывает один гитарист. Но так было еще со времён «Игры с огнем», если не «Героя асфальта». Гитаристы в одиночку прописывают ритм-гитару, чтобы было меньше расхождений. Мне тоже не нравится, что они «одним штрихом», но, тем не менее, такой у нас стиль работы. И, может, так получилось, что в «Химере» Терентьев больше играл. Но и Холстинин тоже играл . А на последних двух альбомах какие-то песни играл один Холстинин, а какие-то - один Попов, а где-то вместе. Поэтому, они на концертах немножко по-другому звучат.
Остались ли еще на карте страны места, куда АРИЯ за 25 лет так и не добралась?
Виталий Дубинин: Таких мест немного, но они есть. В основном на Севере – мы не были в Воркуте, в Норильске, в Магадане. Вот, в Чите, допустим, никогда не были до прошлого года. До этого раз десять приглашали – все время что-то откладывалось. И только в прошлом году все срослось. А южные города, наверное, все объездили. Но, тем не менее, есть белые места, неохваченные.
Есть над чем работать следущие 25 лет!
Виталий Дубинин: Будем надеяться, что да!